Белое платье войны

На пожелтевших послевоенных фотографиях симпатичная девушка держит за руку упитанного малыша. Счастливая улыбка, вьющиеся волосы, лёгкое кружевное платье… Платье, сшитое из кусочков гипюра старой немкой для русской фрау — лейтенанта медицинской службы отдельной роты медицинского усиления I Украинского фронта Антонины Ивановны Татарской. Это платье 96-летняя женщина и сегодня хранит как ценную семейную реликвию. Кусочки французской ткани она собирала, обменивая на папиросы, консервы, кофе, которые вместе с мужем они получали в виде пайка в освобождённом полуразрушенном Берлине. Там они встретились, там поженились, именно там появился на свет сын Валерка. Война закончилась, а служба продолжалась…

ИЗ ДОМА НА ПЕРЕДОВУЮ

Повестка из военкомата о мобилизации пришла 8 марта 1943 года. Только что закончившей фельдшерско-акушерскую школу Антонине Кисловой (впоследствии Татарской) исполнилось 18 лет. Короткая переподготовка, направление в челюстно-лицевую травматологию, восстановительную хирургию, переброска в особую роту медицинского усиления. Это было очень важное фронтовое подразделение. Подобные роты выдвигались на участки фронта, где планировалось или начиналось наступление, или же шли тяжёлые оборонительные бои. Развёртывалась ОРМУ на самых ближних подступах к передовой. В одном их таких эпицентров военных действий через три месяца службы оказалась старшая операционная сестра Тоня Кислова. Главной задачей её подразделения было оказание незамедлительной хирургической помощи раненым, выносимым из боя. Ведь пока такого раненого везут в медсанбат, который обычно находился в двух-трёх, а иногда и более километрах от передовой, — он может умереть. Именно поэтому фактически в зоне боевых действий работали фронтовые отдельные роты медицинского усиления. Хирургическая помощь была максимально приближена к линии огня. Бывало, врачи и хирургические сёстры по двое-трое суток не отходили от операционных столов. От самих бойцов в первые дни своего боевого крещения Антонина узнала, что госпиталь находится на передовой одного из самых страшных и важных сражений в ходе Великой Отечественной войны — Курской битвы.

ВОЙНОЙ СОЖЖЁННОЕ ЛИЦО

Поступало очень много танкистов, среди них большое количество сильно обожжённых. Челюстно-лицевые травмы, сопровождавшиеся обезображиванием лица, часто вызывали у раненых тяжёлые переживания, психическую боль, что осложняло лечение и влияло на сроки выздоровления. Кисловой доверяли несложные операции, хирургов не хватало. Молодых девушек строго инструктировали, как вести себя с ранеными: не сочувствовать, не садиться на кровать, никаких разговоров о личной жизни.

«А как его не пожалеть, родненького, — вспоминает Антонина Ивановна. — Ему только вчера вместо челюсти пластину поставили, ни зубов, ни костей…» Зрелище в медицинских палатках не для слабонервных: перебинтованные головы, изуродованные войной лица, кормление раненых через трубочку. Но желание жить побеждало боль и страдания. Кто-то шутил: «Няня! Утку и… сестру на минутку», — верный знак — дело идёт к выздоровлению.

АВТОГРАФ НА РЕЙХСТАГЕ

Война повернула на Запад, и полевой госпиталь двигался вместе с ней. Колонны машин проезжали там, где только-только закончились бои: дымились воронки, догорали пожарища. Особое впечатление на Антонину Кислову в ходе наступления армии произвела переправа через Одер. К концу января 1945 года наступательные операции советских войск по форсированию Одера завершились. «При переправе через реку меня поразило количество убитых немцев, — вспоминает Кислова. — Трупы плыли на поверхности воды вместе с кашей из льда, их было так много».

Видела Антонина Ивановна и ожесточённые бои за Берлин: повсеместно разрывы снарядов, фаустпатронов, грохот артиллерии. Немцы оборонялись остервенело, бои шли за каждый дом. В день объявления окончания войны весь персонал ОРМУ расписался на Рейхстаге. «Есть там и мой автограф, — улыбается Кислова. — А когда началась демобилизация, нам объявили, что мы задерживаемся до осени. Все надежды на скорое возвращение домой рухнули. Но приказ есть приказ. Его надо выполнять».

ВОЛЖАНЕ ДОЛЖНЫ ДЕРЖАТЬСЯ ВМЕСТЕ…

Во время отправления одного из демобилизационных эшелонов на Силезском вокзале Берлина Антонина Ивановна встретила своего будущего мужа — астраханца Павла Антоновича Татарского. «Вы тоже с Волги, землячка, — обрадовался молодой лейтенант. — Волжане должны держаться вместе!»

После служебных проверок, десятков собранных справок и характеристик через полгода их брак зарегистрировали. В свидетельстве — короткая запись: Берлин, 22 января 1946 года. Антонина Ивановна и сегодня хорошо помнит место регистрации брака: большой зал офицерского казино бывшего военно-инженерного училища № 1 вермахта в Берлине — Карлохорсте. Именно там 9 мая 1945 года маршал Георгий Константинович Жуков подписал акт о капитуляции Германии. Кстати, с Жуковым супруг Антонины Ивановны на фронте встречался пять раз, а сама она в госпитале лечила раненого генерала-полковника Михаила Катукова, ставшего впоследствии маршалом бронетанковых войск.

В Берлине семья Татарских задержалась ещё на два года. Демобилизация советских войск растянулась на несколько лет. Несмотря на радость победы, девушке всё чаще снился старый деревянный дом над Волгой, речной песчаный берег и высокая ветла у крыльца.

НИТИ СУДЬБЫ

Словно чайка, в белом воздушном платье «влетела» в родной дом лейтенант запаса Антонина Татарская. Начиналась новая жизнь. Без войны. Но со страшными воспоминаниями об умирающих на операционном столе солдатах, сожжёных городах и сёлах, сотнях трупов, оставленных фашистами при отступлении. Она и сегодня помнит мужские слёзы, поверженные немецкие знамёна и штандарты, катастрофу целой нации…

А вот старые домашние альбомы хранят совсем другие события: фотографии самых счастливых моментов. Весёлый карапуз выглядывает из коляски, влюблённая пара, прошедшая горнило войны, молодая девушка в платье из белого кружева…

Антонина Ивановна осторожно достаёт платье из шкафа. Время поменяло его цвет, но навсегда сохранило сплетённые в изящном узоре нити… судьбы, истории и любви.